Моя жизнь….мои стихи…

романтика — романтикам,
Букет цветущих хризантем,
И солнце разноцветным фантиком
Чуть отражается от стен.

Вокруг – дышать весенним воздухом,
Губами – звонкую капель,
Увидеть сны глазами-звездами
И за руку держать апрель.

Он весь в чудесной синеглазости,
В волшебной близости твоей,
Нам сны апрельские показывал
Среди белесых зимних дней…

Он к нам бежал по снегу талому,
По лужам шлепал невпопад.
И за руку его держала я,
Тебя и синий-синий взгляд!

И разве это не романтика –
Лучами сыпаться с небес,
Упасть на кудри ярким бантиком,
И сердце распахнуть тебе?

И разве это не весеннее:
Цветы, капель и рядом мы? –
Сверкающее настроение –
В прощальном шепоте зимы!

Ещё не сплю, о нём всю думаю
Ведь с ним тепло, спокойно даже
Я строки радости все выучу
И все ошибки не мои а ваши!
Не я хотела одиночества,
Чтоб мне потом » да ты ведь сильная»
Не я стремилась к идеальному..
Чтоб мне потом » ваше высочество!»
А вы всё смотрите, довольные?
Вы не поверите, А я вот счастлива!
И не хочу чтоб «краше» было
Меня и так устраивает
В его руках проснутся радостной
А вы всё смотрите, завидуйте!
Такого счастья вам уж точно не предвидится!
В душе наверно улыбаетесь ехидно мне,
А я специально улыбнусь вам радостно…
Демонстративна закричу что я с ним счастлива!

Ты все-таки решил меня забыть,
Как забываются моменты детства.
Поставив запятую за «казнить»,
Для казни стал искать получше средство.

Нет… я сама приду на эшафот,
И на коленях поцелую я икону.
Родной, я это знала наперед,
Я не издам ни то что крика,а ни стона.

В твоих глазах, читая приговор,
Скользну к губам… и мое слово:
Ты знаешь, что люблю я до сих пор,
Ты удивлен?… давай же!.. я готова!

Народ с трибун, ликуя, пальцы вниз,
ЕЁ улыбка… ну, палач, давай!
И брызгами… вот — долгожданный приз.
Последний взгляд…»люблю», «не забывай

Вот так живем, ты – в сердце, ну а я в друзьях «в контакте».
И временами страшно, что нас на большее не хватит.
Все также отправляю всякий бред тебе на стену,
И мне приятно видеть, что кроме меня никого нет там.

Листаю мышкой ежедневно список контактов,
Ища того, кто подарил мне радость когда-то.
А ты все «не женат» и это — честно, меня радует,
Я очень боюсь увидеть в статусе твоем «женат».

И не хватает смелости сказать: «давай сначала!»
Я жизнь себе разрушила… «а ты как?» –«да, нормально…»
Я больше не хочу знать, что случилось за день нового,
Надеясь тщетно на ответ: « мне без тебя хреново…»

А у весны еще нет банта в волосах,
Она крадется вдоль дороги светлой грязью,
Тревожной каплей застывает на губах,
Подернув раны тротуаров скользкой мазью.

А у весны еще нет голоса совсем,
Она молчит, таясь в холодном ветре –
Отрикошетив от кирпичных стен,
В сухих фонтанах разбивается монетой.

А у весны еще нет сил, чтоб бег начать,
Она, уставшею и сонной, на скамейке
О чем-то будет неуверенно молчать,
Любуясь, как бегут к подножью змейки

Холодных слез отчаянной зимы.
Но мир чихал на слезы — и на зиму.
Авианосцами взлетают воробьи,
Взрывая снег, как Нагасаки с Хиросимой.

А у весны еще в запасе нет надежды.
И может, и не будет. Если б знать.
Но я зачем-то к ней наивно, как и прежде,
Подсяду на скамейку, помолчать.

И воробьи, врага прославив поражение,
Стартуют в горизонт свой вечный кросс.
Мне кажется, что это возрождение.

И пусть ценой чьих-то последних слез.

Пять месяцев без ласк родного тела.
Пять месяцев коротких разговоров.
Ты знаешь, как тебя всегда хотела.
Хотела без упреков и укоров.

Я так хотела ближе, тоньше, четче.
На белых простынях сияли слезы.
Мы были вместе той бессонной ночью.
Мы были те же. Изменялись только позы.

Дрожащею рукой скользнул под свитр,
Прижал к себе… и хриплый нервный выдох.
Я твоя нотная тетрадь. Ты мой пюпитр.
И сцена/иллюстрация любимых…

Ты крепко спал. Уже почти светало.
А я смотрела на тебя, боясь поверить,
Что скоро ты уйдешь, что суток – мало.
Что снова нужно будет ждать у двери.

И неожиданно звонок на твой мобильный.
В нем женский голос: «Зай, привет, уже скучаю»
Отбой. И крови стук в висках столь сильный,
Что задыхаюсь. Ничего не понимаю.

Прости. Я не дождусь, чтоб извинился.
Я не хочу прощальных разговоров…

Остались позы. Только статус изменился.
Я отпускаю. Без упреков и укоров.

Вот дождь стеной, беснуясь на фасаде
Ты, если даже выстрелишь, промажешь
а форточки прищурились в досаде
Твой пистолет, похоже, не заряжен

Надломленность в подслеповатом взгляде
Пусть хоть на миг, но станет так
сам захлебнись, в своем же яде
мне до весны остался, только шаг.

Ты как ребенок, тешишь свою гордость
Кто первый сдохнет, вот что интересно?
Не то, чтобы любовь — а беспокойство…
Пришла весна, и мне так стало тесно.

Ты знаешь про надорванный мой голос
Любовь длиной! — что до нее берлинской
и это наше, тупо-детско порознь
В жизнь высотой! — что до нее парижской

Ты как дальтоник хочешь ярких красок
Глаза слезятся, узнавая в встречном
В водовороте лживых, глупых масок
О ком, о чем… я промолчу, конечно

Тень дней былых, встает из сотен бликов
А ты все тешишь самолюбие, ей богу
былой восторг — на фоне прошлых снимков
Тропами разными, мы подошли к порогу.

И это наше, тупо-детско порознь
Любовь длиной! — что до нее всем стенам
Неважно, что скажу — ты слушай голос,
любовь снаружи — это кровь по венам

это не его ложь. и не то, что останется тайной.
это не наше «мы». тут вообще ни на что не похоже.
это больше не я. я тут, видимо, стала случайной.
это больше не суть. и не то, что хранится под кажей.

эй, сестренка, налей мне еще. я сегодня гуляю.
новый праздник в моих серых буднях — такой яркий черный!..
что случилось, сестренка? не знаю. ну честно, не знаю.
я еще на плаву. это голос уже обреченный.

я пьяна, весела и на грани… и скоро сорвется…
это здорово — вниз! и расправить затекшие крылья.
я им приручена. только больше он не отзовется.
это все-таки сказка, которой — увы! — не стать былью.

наполняй до краев — половина прольется в дороге.
это не опохмел — щекочу оголенные нервы.
он, сестрен, не король, но, поверь мне, что и не убогий.
есть с кем сравнивать. он, слава богу, не первый.

посидим, поревем. это наше. и чисто по-женски.
и не нужно мужское и сильное чудо-плечо.
я слепая была, не заметив натянутой лески…
и споткнулась. но все же ковала, пока горячо.

ну, давай по последней — за сладкую горечь свободы.
это мой новый праздник. еще один в траурном списке.
все, сестрен, я — домой. настроения нет. и погоды.

а увидишь его.. пусть привет передаст своей киске….

И знаешь, my dear, я очень хотела б знать,
Как ты просыпаешься, стелешь свою кровать,
Как руки твои в мозолях ноют, болят слегка,
И как ты ее целуешь в ямочку у виска.
И как ты по ней скучаешь, звонишь по сто раз на дню
Хотя что я , наивная, глупости говорю.
Ты сообщи, когда будешь ее бросать,
Потому как кто как не я будет ее спасать?
Выдергивать из без_тебя, из отчаянной нелюбви,
Пережимать рукой губы, бить по щекам: «Живи»
Слушать про вас, милых, всё выучить до конца
Следить только чтоб улыбка не смазывалась с лица.
И потом, когда девочка сможет уже дышать,
Начнет забываться, разучится тебя ждать,
Скажу-у тебя другая. И этот контрольный-в цель.
Я умею мстить, my dear. Ей будет в тысячу раз больнее

И когда он звонит вот так — раз в неделю/в месяц,
И когда ты ему в ответ: «Без тебя не жить».
И потом выбегать на разреженный холод лестниц,
И давиться от слёз, и до боли в горле курить, —

Вот тогда, от затяжки, выдоха, дрожи в пальцах,
Осознать болезненно: он — навсегда твой мир,
Он навеки тот, с кем так хочется просыпаться,
Он — твой Маленький принц, твой Ромео, твой Ричард Гир.

И потом разливаться шёлком в чужой постели,
И ночами курить, выдыхая дым в пустоту,
Отмечать красным маркером в календаре недели,
Отмеряя, за сколько можно убить мечту.

Хоронить себя заживо. Комкать чужие простыни.
И обкусывать губы, лишь бы не крикнуть имя —
Так живём мы от ранней весны и до поздней осени,
Лучших мальчиков честно пытаясь забыть с другими.